«Нам открыто желают поражения. Запад воспринимает Россию как вражеское государство и относится к русской нации как к народу-врагу», — отмечает эксперт.
Обстрелы Белгорода – это попытка «прощупать» поле боя и понять возможную реакцию:
«Помните, сколько говорили: война с ядерной державой приведет к немедленному ядерному ответу; любое нападение на наши города вызовет ядерный отклик. А теперь Запад пробует руками ВСУ открытый обстрел наших городов — и что? «И где ваш ядерный ответ? — размышляют они. — То есть ваша концепция ядерного сдерживания во многом блеф». Вот что хочет доказать своими действиями, своей поддержкой ВСУ Запад. А дальше там делают вывод, что ограниченный конфликт с Россией вполне возможен — можно воевать с нами на базе обычного (конвенционального) оружия».
А.В. Фененко отметил: «Я не призываю Россию применять ядерное оружие — а лишь пытаюсь объяснить ход мыслей Запада. Считаю, что мы не должны были создавать себе такой низкий ядерный порог <…> [иначе мы]рискуем оказаться в опасной ситуации, подобной той, в которой оказалась сама Америка в 50-х годах. Тогда Трумэн и Эйзенхауэр говорили, что любое нападение на США — это немедленное применение ядерного оружия. <…> Нас будут постоянно ставить перед выбором: ядерная война или локальное отступление?».
Политолог отметил, что не видит предпосылок к большому наступлению: «Пока я наблюдаю, что мы не отбили ни один город, занятый Украиной осенью 2022 года. Не то что Херсон — даже Купянск. Про наступление под Купянском я слышу с августа прошлого года, и пока еще далеко мы не продвинулись.
Действительно, стратегия всех сторон в этом конфликте напоминает мне Первую мировую. Об этом писали и наши, и американские военные эксперты в 70-х годах — что с развитием систем противоракетной обороны (ПВО), включением фактора авиации, военные конфликты все больше будут напоминать Первую мировую — только с применением высоких технологий».
А.В. Фененко назвал два условия успешного наступления: «Первое — абсолютное господство в воздухе. Второе — как показала практика, необходимо как минимум крупное соединение вооруженных сил. А для этого, по опыту военной теории, нужны какие-то глубокие бронетанковые прорывы. В противном случае это может быть опыт Брусиловского прорыва (1916 год) — небольшого прорыва с достаточно локальным продвижением».
Алексей Валериевич также отметил, что в отличие от Запада, у нас существует «гуманизм на войне». В этом есть свои плюсы и минусы: «Хорошо тем, что мы можем в будущем выстроить с ними [украинцами] равноправные отношения; что соблюдаем международные конвенции. И главное — что мы не позиционируем себя как убийц другого народа. Но есть и минусы: гуманизм препятствует эффективному решению военных задач».
