Итоги круглого стола «Историческая память о Второй мировой войне как пространство политической борьбы»

После приветственного слова заместителя декана по научной работе, доцента кафедры международной безопасности ФМП, к.социол.н. А.М. Понамаревой, кратко обрисовавшей основные тематические блоки дальнейшего обсуждения и план работы круглого стола, с ответным обращением к участникам обратился ответственный секретарь Парламентской Ассамблеи (ПА) ОДКБ, к.э.н. С.В. Поспелов.

Сергей Валерьевич подчеркнул готовность Парламентской Ассамблеи ОДКБ к более интенсивному взаимодействию с факультетом и наметил возможные направления совместной работы, в том числе, предполагающие точечное привлечение студентов магистратуры и старших курсов бакалавриата.

В своем докладе – «Законодательные меры борьбы с возрождением нацизма» – он рассказал о специфике деятельности ПА ОДКБ по гармонизации национального законодательства государств-членов блока в сфере противодействия реабилитации нацизма. Результатом этой интенсивной и не имеющей аналогов работы стало принятие «Рекомендации по совершенствованию законодательного обеспечения борьбы с преступностью на почве национальной, расовой и религиозной нетерпимости в государствах-членах ОДКБ» (от 26 ноября 2015 г.) и «Рекомендации по совершенствованию национального законодательства государств-членов ОДКБ в сфере противодействия распространению нацизма и его проявлений» (от 5 ноября 2019 г.). В двух вышеупомянутых документах были определены юридически значимые характеристики проявлений нацизма, что стало серьезным шагом на пути восполнения пробелов в национальном законодательстве государств-членов ОДКБ в сфере правового регулирования отношений по противодействию распространению нацизма.

С.В. Поспелов также напомнил, что в апреле 2020 г. руководители парламентов государств-членов ОДКБ приняли Обращение к парламентам стран Европы с призывом сообща противодействовать распространению нацизма и его проявлениям, в том числе на основе опыта модельного законотворчества ОДКБ в данной сфере. К сожалению, отклик был весьма скромным, что, как отметил Сергей Валерьевич, скорее всего обусловлено существующими расхождениями в юридическом понимании и нацизма, и фашизма. Таким образом, работа ПА ОДКБ по политико-правовому обеспечению противодействия возрождению нацизма только начата и будет продолжена на международных площадках, в частности на пространстве Парламентской Ассамблеи (ПА) ОБСЕ. Как подчеркнул докладчик: «по крайней мере, в этом вопросе, мы с нашими партнерами с ПА ОБСЕ имеем единую позицию».

Комментируя продолжение работы в области модельного законодательства, Сергей Валерьевич обратил особое внимание на то, что первую стадию утверждения уже прошли «Рекомендации по формированию общих подходов государств-членов ОДКБ к выработке мер по противодействию внешним деструктивным попыткам ревизии и искажения исторических событий и итогов Великой Отечественной и Второй мировой войн и методике преподавания их истории». Дальнейшая работа ПА ОДКБ будет строиться в соответствии с «Программой законодательной деятельности ПА ОДКБ по сближению и гармонизации национального законодательства государств-членов ОДКБ на 2021–2025 годы», согласованной в середине ноября с.г.

С докладом «Рамки конкурирующих нарративов Второй мировой войны и их политический смысл» выступил профессор факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге, научный руководитель Центра изучения культурной памяти и символической политики, д.и.н. А.И. Миллер.

«В течении довольно длительного времени, еще в 1980–1990 годы – отметил Алексей Ильич, – мы жили с двумя официальными нарративами: один – западноевропейский – был сконцентрирован на теме Холокоста как «преступления преступлений» и участия представителей разных народов Европы в осуществлении этого преступления; второй – советский, в котором Холокост не звучал, … это был нарратив Победы, героизма и самопожертвования». Вышеозначенные нарративы, тем не менее, объединяла идея единства людей доброй воли в борьбе с нацизмом: «Потому что, если в центре социальной рамки памяти о ВМВ у вас стоит Холокост, а центре Холокоста – Аушвиц, и ключевым событием в истории Аушвица является день его освобождения, то в этот фокус неизбежно попадает солдат советской армии, который открывает ворота Аушвица».

Сегодня, констатировал эксперт, мы наблюдаем трансформацию механизмов передачи исторической памяти о ВМВ и приобретение официального статуса иными, конкурирующими нарративами.

В нарративе, чей фокус внимания смещен на начало войны, ключевым становится «сказание о двух тоталитаризмах», которые развязали Вторую мировую войну в результате советско-германского договора 23 августа 1939 г. Отождествление советского и нацистского режимов фактически закреплено Резолюцией 1481 Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) «О необходимости осуждения международным сообществом преступлений тоталитарных коммунистических режимов» (2006) и резолюцией Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» (2019). В этом нарративе Россия «из государства, наследующего Великой Победе, становится государством, которое должно смиренно дожидаться своего Нюрнбергского процесса».

Другой нарратив фокусируется на послевоенном периоде, трактуя освобождение стран Европы от нацистской оккупации Красной армией как начало новой, советской оккупации. Он закреплен в декларации Майка Помпео и глав МИД Болгарии, Чехии, Эстонии, Венгрии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии и Словакии, обнародованной на сайте американского Госдепа 7 мая 2020 г.

В подобной ситуации формирование универсального для коллективного Запада и России исторического нарратива исключено: «в войнах памяти пленных не берут». Однако, уточнил Алексей Ильич: «политика – это пространство, в котором силы с непримиримыми интересами одновременно учатся существовать в своего рода “вегетарианском” режиме». И ключевой вопрос на сегодняшний день – удастся ли нам перейти от антагонистического к агонистскому режиму памяти, предполагающему взаимоуважительный диалог, который необязательно ставит своей целью нахождение согласия.

Заместитель директора ИНИОН РАН, к.филос.н., д.полит.н. Д.В. Ефременко в докладе «Дискуссии о причинах и итогах Второй мировой войны в ракурсе мнемонической безопасности» продемонстрировал исключительную продуктивность такого методологического приема, как рассмотрение памяти в различных контекстах безопасности, и раскрыл потенциал применения предложенного социологом Энтони Гидденсом концепта «онтологическая безопасность» в исследованиях в области международных отношений.

Будучи важным и устойчивым компонентом российской макрополитической идентичности, историческая память о ВМВ может рассматриваться в различных контекстах безопасности. Рутинизированные социальные практики и биографические нарративы выступают частью онтологической безопасности сообщества, оказывая влияние на его социальное и политическое поведение. Обращение к термину «онтологическая безопасность», включающему в себя понятие «мнемоническая безопасность», позволяет более рельефно высветить взаимосвязь между государствами и стоящими за ними сообществами, в том числе в вопросах идентичности и исторической памяти.

Если исходить из предпосылки, что государство отстаивая онтологическую безопасность своего сообщества обеспечивает непрерывность своего «я», пояснил Дмитрий Валерьевич, тогда исторические практики могут рассматриваться в качестве объектов секьюритизации. При этом секьюритизация имеет международное измерение, и использование представления об этом открывает новые возможности для объяснения дилеммы международной безопасности и международных конфликтов. Очевидно, конкурентные отношения государств по вопросам исторической памяти с некоторыми коррективами могут воспроизводить дилемму безопасности.

Д.В. Ефременко уточнил, что «дилемма мнемонической безопасности проявляется в том случае, когда исторический нарратив, служащий «мифом основания» для государства А или играющий большую роль в сплочении стоящего за этим государством сообщества, на систематической основе оспаривается влиятельными силами, выступающими от лица сообщества, стоящего за государством B. Если институты государства B оказывают устойчивую поддержку этим усилиям, то политические элиты государства А оказываются перед выбором: игнорировать такого рода действия или разработать свой комплекс мер, направленных на противодействие подрыву «своего» нарратива и дискредитацию исторических нарративов, значимых для сплочения сообщества в государстве В». Такая дилемма – производная от классической дилеммы безопасности. Под уже существующие противоречия подводится символический базис, и конфликт начинает мыслиться как конституирующий элемент собственной национальной идентичности. Переход к развязыванию полномасштабных войн памяти, безусловно, свидетельствует о возникновении дилеммы мнемонической безопасности Второй мировой войны.

«Важная особенность дилеммы мнемонической безопасности, – отметил докладчик, – состоит в том, что ее практически невозможно преодолеть в рамках только политики памяти». В то же время классическая дилемма безопасности в международных отношениях не является непреодолимой. Т.е., очевидно, предпосылкой выхода официальной Москвы из жестких войн памяти станет хотя бы относительное ослабление геополитической напряженности между Россией и Западом, появление у каждой из сторон конфликта заинтересованности в снижении уровня конфронтации.

«Сообщество историков начинает демонстрировать готовность перехода от модели антагонизма к модели агонизма, но без серьезных политических стимулов это так и останется рукой, протянутой в никуда», – подвел итог своего выступления Д.В. Ефременко.

В следующей части круглого стола, посвященной страновым кейсам, А.М. Понамарева выделила особенности исторической политики современного Китая, а также представила краткое описание трансформации исторической политики КНР в отношении наследия ВМВ, в первую очередь, в соотнесении с эволюцией китайско-японских отношений.

Анастасия Михайловна отметила, что своеобразными константами исторической политики КНР являются: дискурс национального унижения – драматическая память о периоде «опиумных войн»; неприятие исторического нигилизма; представление об исключительной роли своей страны; централизованность процесса принятия решений при трактовке исторических событий со стороны Коммунистической партии Китая (КПК). При этом избирательная историческая амнезия не специфична для КНР. Этот механизм используется любым государством в процессе нациестроительства.

Интерпретация знаковых эпизодов внешней политики современного Китая, указала А.М. Понамарева, вписывается в некий «национальный шаблон повествования», в основе которого лежит тема сопротивления агрессивному воздействию извне. Неслучайно, когда два года назад американо-китайская торговая война еще только начиналась, в Китае сравнивали атаку Трампа с нападением на страну милитаристской Японии, открывшей в 1937 г. дальневосточный театр Второй мировой войны.

На современном этапе перед КНР стоит сложная задача – преодолеть европоцентричный подход к изложению истории Второй мировой войны, увязав ее начало с действиями Японии, т.е. с периодом до 1939 г. Некоторое время дискуссионным оставался вопрос о конкретной дате: одни китайские историки называли 7 июля 1937 г. («инцидент на мосту Марко Поло»), другие настаивали на 18 сентября 1931 г. («мукденский инцидент»), но в любом случае в официальной историографии КНР Вторая мировая война началась с нападения Японии на Китай и победой над Японией она завершилась.

Соотнеся изменения в политике памяти КНР с эволюцией китайско-японских отношений в период с 1972 г. по настоящее время, докладчик раскрыла зависимость исторической памяти от социальных рамок актуализации, задаваемых международной средой. Было отмечено, что, став второй по величине экономикой мира, в исторической политике Китай отказался от прагматизма и примиряющей риторики в отношении Токио.

Происходящие в современном Китае процессы, сопряженные с изменениями в проводимой КПК исторической политике, знаменуют собой возвращение Китая в качестве мировой державы. Но тот факт, что на Западе роль КНР в Победе над фашизмом до сих пор остается недооцененной, уменьшает символический капитал Пекина в международной системе, отстроенной по итогам Второй мировой войны. Перенос Россией даты окончания Второй Мировой войны со 2 на 3 сентября, сблизил позиции РФ и КНР. Общая историческая память о советско-китайском товариществе в борьбе фашизмом и милитаризмом проявляет себя как значимый символический ресурс в обеспечении всестороннего сотрудничества двух стран. Однако, как подчеркнула А.М. Понамарева в завершении своего выступления, готовность Китая объединить усилия с Россией для защиты памяти о Победе следует понимать прежде всего как готовность Пекина развивать сотрудничество с Москвой в противостоянии коллективному Западу.

С заключительным докладом – «Вторая мировая война в рамках современного миропорядка» – выступил доцент кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, д.полит.н. А.В. Фененко, рассказавший о наследии этого ключевого события XX века и высказавший предположение о прохождении Ялтинско-Потсдамским порядком того же цикла, что был пройден Вестфальским и Венским порядками – от «долгого мира» и серии ограниченных войн к очередному 30-летию ожесточенной борьбы за мировую гегемонию.

Пока, констатировал Алексей Валерьевич, мы все еще живем в рамках миропорядка, созданного Второй мировой войной. В его основе – легитимность управления миром: как и в 1945 г., верховная власть формально принадлежит Организации Объединенных Наций (ООН) и Совету Безопасности ООН (СБ ООН), постоянными членами которого все также являются пять держав-победительниц. Мировую экономику по-прежнему регулируют институты, созданные Бреттон-Вудской конференцией 1944 г. — МВФ, Всемирный банк и ГАТТ, преобразованное в ВТО. По-прежнему официально сохраняются три базовых правила Устава ООН: равенство народов и рас, формальное равноправие больших и малых государств и гарантии безопасности всех стран, а также ограничение суверенного права государства на ведение войны. Даже наши морально-этические нормы по-прежнему во многом восходят к итогам Второй мировой войны. Сама дискуссия о т.н. пакте Молотова-Риббентропа возможна только в условиях существования Устава ООН, резюмировал докладчик.

В основе современного миропорядка, подвел итог А.В. Фененко, лежит осуждение нацизма как абсолютного зла. Но будут ли эти принципы вечными – вопрос дискуссионный.

В работе круглого стола приняло участие свыше 50 человек, выступление каждого из докладчиков включало в себя ответы на вопросы аудитории и комментарии коллег. Причем интенсивность и содержательная наполненность развернувшейся дискуссии позволяют сделать вывод, что прошедшее мероприятие стало началом продуктивного разговора о Второй мировой войне в контексте проблематики исторической памяти, который заслуживает быть продолженным в самых разных форматах научной работы факультета мировой политики МГУ.